Семицветик

Ребята я вам хочу раасказать о царской семье.

С детства фамилия Романовы («вся великая ектенья», – изъяснялся Нечаев) звенела для меня, как кровь звенит в ушах при обмороке. Так случилось, что мои именины, память Сергия Радонежского, – 18 июля, их праздновали в семье как второй день рождения, везли меня в Троице-Сергиеву лавру, где на площади теснился под обморочным пеклом и голубым куполом богомольный люд. И я с самых первых годков знал, что в этот праздничный день в лесную шахту под городом Алапаевск (в самом названии лесная жуть, алые капли и когтистые лапы, не правда ли?) толкнули княгиню Елизавету и князей и закидали их гранатами. Еще живая Елизавета пела молитву, перевязывая голову князя Иоанна Константиновича, и это пение слышал проезжавший мимо мужик, но не остановил лошадку, только похолодел, словно соприкоснулся с ангелами. Так и проехал, и пение растаяло среди зелени. Потом, в четырнадцать лет, я там побываю, спущусь на дно ямы, утерявшей прежнюю глубину и все равно глубокой. Будут роиться комары, целить за шиворот невидимые клещи, ржавая глина заскользит под башмаками, осыпаясь грубыми комьями. А еще я знал, что за день до моих именин в подвале Дома Ипатьевых расстреляли царя, его семью и слуг, и доктора.